Как обычно происходит потеря категории рода в языке?

[bvs]

Гендерная, разумеется.

Она не совсем гендерная, ср. (устаревшее, но встречающееся) использование she в контекстах "корабль" или "страна", или he как обозначение любого животного, пол которого неизвестен или неважен. Да и it - это не гендер.

[Владимир]

Она не совсем гендерная, ср. (устаревшее, но встречающееся) использование she в контекстах "корабль" или "страна", или he как обозначение любого животного, пол которого неизвестен или неважен. Да и it - это не гендер.

She — это не гендер, а одушевлённость. А it — стандартное обозначение не людей.

[bvs]

She — это не гендер, а одушевлённость. А it — стандартное обозначение не людей.

He больше подходит под одушевленность, касаемо животных. У Даррела кстати видел в контексте где общевидовое (типа "слон обитает в Африке"), там it, но где конкретное животное, всегда he (she только про самок, чей пол известен).                                             

[Владимир]

He больше подходит под одушевленность, касаемо животных.                                             

Животные одушевлённые, по крайней мере pets подразумеваются таковыми. Речь про то, что всякие близкие машины сейчас осмысливаются таким образом, будь то корабль или автомобиль, и заменяются местоимением she. В ОЕ слово scip заменялось местоимением ср.р. hit, поскольку его семантика никак не влияла на грамматический род, как не влияет семантика русского слова «корабль» на оный.

[cetsalcoatle]

She — это не гендер, а одушевлённость. А it — стандартное обозначение не людей.

Father Thames как-то не вписывается в эту категорию.

[Владимир]

Father Thames как-то не вписывается в эту категорию.

Это персонификация в качестве бога реки, а бог в англ. father.

[Bhudh]

Зато как семантическая категория он сохранился прекрасно.

Как категория одушевлённости, вроде «корабль» или «а/м» — это she.

В русском так можно ввести категорию гонорификации.
«Корабль» — он, «судно» — оно, а «посудина» — она.

[Владимир]

В русском так можно ввести категорию гонорификации.
«Корабль» — он, «судно» — оно, а «посудина» — она.

Можно, но род в русском является согласовательным классом в отличие от английского, нельзя судно заменять местоимением «оно» или «она» в зависимости от контекста.

[Bhudh]

Просто вспомнился отрывок из книги Альтшуллера «И тут появился изобретатель»:

«Носителями» психологической инерции могут быть слова, в особенности специальные термины. Ведь термины существуют для того, чтобы точнее отражать то, что уже известно. А изобретатель должен выйти за пределы известного и тем самым сломать устоявшиеся представления, «охраняемые» терминами. Поэтому задачу — даже самую сложную! — надо пересказать «простыми словами».
На занятиях по теории решения изобретательских задач был такой случай. Моряк предложил задачу об увеличении скорости продвижения ледокола сквозь лед. Задачу решил у доски инженер, не имевший никакого отношения к морю. И на доске появилась такая запись: «Штуковина должна свободно проходить сквозь лед, словно его не существует». Я сидел рядом с моряком и слышал, как он возмущался: «Хулиганство какое-то... Почему ледокол — это штуковина?!» Но инженер поступил совершенно правильно. Ведь слово «ледокол» навязывает определенный путь решения: надо колоть, разрушать лед... А если научиться проходить сквозь лед, не ломая его? Поэтому «штуковина» — термин вполне уместный. Как «икс» в математике.
Кстати, «штуковина» и в самом деле оказалась непохожей на ледокол. Представьте себе корпус корабля, у которого вырезан средний слой — тот слой, который находится на уровне льда. Или, скажем, десятиэтажный дом, у которого нет седьмого этажа. Корпус крупного ледокола как раз имеет высоту с десятиэтажный дом. Если одного этажа нет, лед (его толщина два-три метра) свободно пройдет сквозь отсутствующий этаж. И корабль сможет двигаться, не ломая лед.
Идеально было бы никак не соединять верхнюю и нижнюю части корпуса. Но практическое решение только приближается к ИКР. Приходится немного отступить от идеала — соединить обе части корпуса двумя прочными, узкими и острыми стойками-лезвиями. Они прорежут узкие щели во льду — это намного легче, чем взламывать лед на всю ширину ледокола...
Задача была красиво решена, но моряк, предложивший задачу, остался недоволен. В ту пору шли эксперименты по разрушению льда гидропушками, было много изобретений на тему «давайте сильнее разрушать лед», а тут — «штуковина», которая проходит сквозь лед, почти не разрушая его. Непривычно!.. Шесть лет спустя был опубликован патент на полупогруженное судно (вот и возник новый термин!), потом появились другие патенты и авторские свидетельства. На верфях уже заложены первые «сквозьледоходы».