Последние дни почему-то ощущаю сильное желание съездить в Элисту, которую очень люблю и в которой не был пару лет. По такому случаю тред о калмыцком, тем более что монгольские языки здесь вроде раньше не обсуждались.
В плане витальности калмыцкий чувствует себя хуже, чем все его соседи: с юга его подпирает традиционно сильный в языковом плане Кавказ, с севера и запада русские области, на востоке Астрахань с калейдоскопом довольно сохранных тюрков, а через пару десятков километров и вовсе Казахстан (есть такое место, где Калмыкия перекидывается через Волгу и приближается к границе, прорезая Астраханскую область). По последней переписи калмыков 183 тысячи, а носителями калмыцкого назвало себя всего 80 тысяч — чуть меньше половины, и это при том, что понятие «родной язык» по советской традиции часто осознаётся как «этнический язык», и далеко не все, выбирающие его, имеют реальную компетенцию.
Такое плачевное состояние калмыцкого не кажется очевидным: вроде есть своя республика с ощутимым калмыцким большинством (57% по региону в целом за счёт наличия пары залётных русских районов, 66% в космополитичной Элисте, более 80% во многих сёлах, даже самых крупных), есть сильный локальный патриотизм (нигде кроме Калмыкии я не видел, чтобы люди
заклеивали российский флаг на автомобильных номерах региональным), есть своя традиционная религия, да и в культурном и фенотипическом плане калмыку обрусеть посложнее, чем чувашу или вепсу.
Объясняется оно депортацией сталинских времён, когда калмыков вытащили из юрт и отправили в Сибирь. Депортация калмыков проходила даже жёстче, чем многие другие, и в дороге погибла почти четверть всего народа — в первую очередь как раз старики, то есть главные хранители традиционного уклада и языка. К тому же, если крымские татары, турки-месхетинцы, немцы и чеченцы расселялись довольно большими группами и недалеко друг от друга, то калмыков перебросили в самые разные сибирские посёлки в гомеопатических количествах, и они не смогли организовать крепких диаспор в местах депортации. Резкая и фундаментальная смена образа жизни, смерть стариков, изоляция, рассеянность и русские окружение и школа сделали своё дело, и при Хрущёве из Сибири калмыки возвращались уже более или менее русскоязычными. Более того, многие, когда-то уехав из сельской глуши, возвращаться решили уже не в неё же, а в Элисту, что тоже явно не способствовало сохранению языка — в период депортации она была райцентром Степным, заселённым русскими, а языковая среда в таких случаях, как известно, сохраняется дольше создавшего её населения (см. насквозь русскоязычный Бишкек, в котором русских уже не 56% как было в 1989, а 16%, но язык никуда не делся). Впрочем, были и такие калмыки, которые хотели вернуться именно в сельские края и продолжить там более традиционный образ жизни — у них-то язык зачастую сохранился и до сих пор, и неплохо, поэтому получается очень неоднородная ситуация.
За все мои поездки в Элисту я слышал калмыцкий на улицах столицы всего два раза — от бабушек, явно приехавших из села, и от молодых людей хипстерского вида, которые, наверное, целенаправленно занимаются его сохранением/возрождением, и не удивлюсь, если выучили скорее по книгам, чем от родных. При этом он преподаётся в школах, но, по отзывам моих друзей, скорее как какое-то арахичное мёртвое наследие, которое надо уважать сродни религии, а не язык, имеющий коммуникативную ценность. Впрочем, отдельные калмыцкие слова всё же легко встретить в местном региолекте русского — формулы приветствия, прощания, поздравлений, благодарности, термины родства, названия блюд и т. д.
В сельской местности ситуация другая, а точнее будет сказать — разная. В крупных посёлках у трасс она может почти не отличаться от элистинской даже при 90% калмыцкого населения, но в небольших сёлах в степной глуши, ориентированных на традиционное хозяйство, бывает совсем наоборот. Моя бывшая научная руководительница, а ныне коллега по института Влада Баранова в 2009 году работала в поле в отдалённом посёлке Тугтун с населением в 400 человек, куда хрен доедешь, и там калмыцкий был основным языком повседневного общения для всех поколений — даже единственной русской в посёлке, учительнице из города, приехавшей по распределению и вышедшей замуж за местного, пришлось выучить его в совершенстве. Это не уникальная история — как-то читал в «Подслушано Калмыкия» о русском из похожего села, который всё детство играл с соседями-калмыками и в итоге в какой-то момент владел калмыцким даже лучше русского. Пост был от имени его жены, которая трогательно описывала, как этот скилл по сей день помогает ему выбивать скидки на базаре, очаровывая приезжих из глубинки продавцов их родной речью.
Show Posts