Сегодняшний язык россиян говорит нам, что люди стали жить плохо, пишет в своей колонке журналист и филолог Анастасия Миронова. В русский язык незаметно вернулись слова бедности. Слова голода, страха и безысходности. Необязательно прямо спрашивать людей, хорошо ли им живется — достаточно послушать, какими словами они описывают свою новую жизнь.
Возьмем для начала слово "лакомиться". Его употребляют люди, ограничивающие себя в тратах на еду. Слово "лакомиться" всегда звучит в интервью бедных пенсионерок, которые рассказывают о своем рационе. "С пенсии покупаю себе курицу полакомиться". Это точный маркер бедности и даже нищеты, так как в XXI в. рацион и достаток человека среднего почти исключает какие-либо продуктовые лишения. Люди редко покупают икру, трюфели или хорошее вино. Но только бедняки называют эти покупки лакомством, выдавая тем самым свою неудовлетворенность ежедневным питанием. Если вы пришли на свидание с вполне успешным с виду человеком и вдруг он предлагает полакомиться шоколадом, насторожитесь: перед вами абсолютно точно бедняк, играющий в чужую игру. К сожалению, людей, которые любят "лакомиться", в России стало больше. Слово это почти исчезло из массового употребления лет на десять. И вот оно вернулось. Как вернулись "лакомки" и "лакомства". Это ужасно. Еще ужаснее то, что теперь россияне считают лакомством: творог, мясо, фрукты, рыбу, конфеты...
orig
Анастасия Миронова
Другое слово из этого ряда — "баловать". "Иногда балую себя творожком" — рассказывает журналистам провинциальная учительница, еле сводящая концы с концами. "Яблочки покупаю только с получки — побаловать детей" — делится другая учительница. Иная скажет "Детей фруктами радую редко — только с зарплаты". Казалось бы, положение у обеих одинаково, но нет — вторая не чувствует себя недоедающей.
Еще один маркер — те самые "творожок" и "яблочко". Уменьшительные формы, применяемые к продуктам, выдают подобострастное к ним отношение. А подобострастие к творогу или яблокам возникает только у людей недоедающих, причем, недоедающих здесь и сейчас. И недоедающих не по вине стихии, катастрофы или войны, а по причине своей нищеты, своего социального неблагополучия. Недоедающие хронически. Ни в какой блокадной или военной мемуаристике вы не встретите повального употребления уменьшительных форм слов "хлеб", "молоко", "каша". Ели "хлебушек", пили "молочко" и жарили "рыбку" русские крестьяне, голодавшие сотни лет и при царях, и после них, тогда как дворяне с купцами все это время потребляли хлеб, молоко и рыбу. А вот половые в трактирах предлагали им "икорочку", "балычок" и "стерлядочку". В общем, помните: если вас в чьем-то доме угощают красной "рыбкой", вероятно, она была куплена в ущерб другим потребностям — например, вместо "курочки" детям. Пройдите по рынку, постойте у молочного отдела магазина. Прислушайтесь — все больше людей называют продукты питания с особенным придыханием: "мяско", "рыбка", "молочко". Они недоедают!
Есть люди, которые на вопрос о своем рационе оптимистично отвечают: "Питаемся мы хорошо". Не верьте! Эти люди также недоедают. Голода у них, наверное, нет, но позволить себе разнообразные продукты они не могут. Покупать еду ради удовольствия им не по карману. Они не едят — они питаются, наполняют себя энергией, едят ровно столько, сколько нужно для поддержания жизни. Все, что выходит за рамки питания, считается лакомством. Питание — горькое советское слово, обозначающее потребление продуктов в рамках жизненно необходимых норм.
Из другого. Страшное по своей разоблачающей силе слово "отдыхать", оно же "отдых". Знайте: люди, которые летят на отдых в Египет, скорее всего тяжело работают за небольшие деньги. Даже те, кто "отдыхает" в Мексике или Китае. Слово "отдых" выдает в них усталость от работы, которой они, вероятно, посвящают много времени и которую вряд ли любят, ведь от любимой работы устать сложно. Усталость, судя по всему, настолько сильная, что две недели путешествия по сравнению с ней кажутся отдыхом. А ведь путешествие — это тяжелый труд, отправляться в путешествие нужно хорошо отдохнувшим. А отдыхать лучше дома. Заметьте, как мало у нас путешественников и как много "отдыхающих", которых в последнее время в лучшем случае стали называть туристами. Слово "путешественник" до сих пор ассоциируется с высоким достатком и беззаботностью. Все отдыхающие мечтают стать путешественниками. Путешественники как класс из русского языка за последний год почти исчезли. Кстати, еще чудовищней слово "отдых" звучит применительно к воскресным пикникам с шашлыком и водкой или к пятничным походам в бар. Как же эти люди работают, если нажраться до полусмерти для них — отдых? В общем, если ваш поклонник сулит вам золотые горы, а сам зовет отдохнуть в той же Мексике, знайте, что перед вами уставший наемный работник, который вряд ли выберется из своей колеи — язык выдает в нем безысходность.
И уж совсем безысходен тот жених, что работу свою называет "работкой". Понаблюдайте за своими знакомыми. Послушайте разговоры случайных прохожих. Заметьте, как говорят о работе ваши онлайн-френды. Вы будете удивлены, но именно люди, работающие по найму и за низкую зарплату, называют свою работу работкой. Это — напускная пренебрежительность, через которую неудачники выплескивают свое недовольство и которая стала встречаться в языке все чаще. Люди, ходящие "на работку", делают вид, будто живут легко, но жизнь их на самом деле трудна, а финансовое положение бесперспективно. На работке работают неблагополучные люди.
А еще они работают за получку. Услышали слово "получка" — знайте, что перед вами бедный неудачник, жертва системы. Он не самостоятелен, не амбициозен, он не зарабатывает деньги, а получает, в его уме нет твердого представления о связи своего дохода и своих навыков, деньги, получаемые на работе, он воспринимает как нечто должное, неизменное, не зависящее от него.
Неблагополучие и неудачи могут проскользнуть и в других "трудовых" словах. Главным образом в наименовании начальства. Если человек называет своего начальника работодателем, это значит, что больше всего он ценит в нем именно сам факт предоставление рабочего места. Работодатель — он как спаситель. Он приютил, пригрел, он дает работу, а вместе с ней еду, возможность платить за квартиру и покупать бензин. Человек, который называет своего начальника работодателем, очень боится оказаться на улице. Это правило. А вот тот, кто зовет начальника руководителем, боится самостоятельности. Это тоже правило. Вспомните трудовые договоры, вспомните риторику деловых журналов: разнообразные бизнесмены и беспощадные акулы HR называют начальника руководителем. И пусть они рассуждают о развитии кадровых ресурсов, мы-то видим, что мечтают они, руководители, о несамостоятельных исполнителях. Вспомните, кстати, скандал с должностной инструкцией, которую Евгения Васильева составляла для своей прислуги — в ней она именовала себя "руководителем".
Начальник — самое нейтральное слово для обозначения вышестоящего коллеги. В крайнем случае подойдут "шеф", "босс". Еще лучше, если начальника называют по должности или имени. Человек, которому звонит "глава отдела" или "коммерческий директор", или, наконец, "Иван Петрович", знает себе цену, он в себе уверен, у него есть профессиональное достоинство. В отличие от тех, кто говорит вам мимоходом: "Извини, руководство вызывает".
Страшнее только человек, который владельца бизнеса, где он работает, называет хозяином. Примечательно, что слово это часто можно услышать от разнообразных охранников, телохранителей и просто вахтеров. "Хозяин едет", "хозяин не велел". Мало того, что у вахтеров этих при слове "хозяин" всплывает крепостной, а затем мелколавочный анамнез (предки точно "в людях" жили), так они еще и ощущение себя цепной собакой в человеке выдают.
Еще года два назад наши люди летали не "отдыхать", а "на море", работать ходили не "на работку", а в офис. Слова "работодатель" и "руководитель" были редки, ими оперировали лишь сами "работодатели". Теперь все изменилось. Российский народ беднеет, слабеет, становится все более беспомощным. И он много работает. К нам из конца 90-х вернулись лакомящиеся творожком старушки и балованные мяском дети — люди снова недоедают. Этот факт можно пытаться скрыть одеждой, можно прятать его в салоне купленного в кредит Ford Focus, забыть о нем в баре на курорте. Но язык беспомощности спрятать нельзя.